Неточные совпадения
По его понятию, надо было перебить кретоном всю мебель, повесить гардины, расчистить сад,
сделать мостик у пруда и посадить цветы; но он забыл много других необходимых
вещей, недостаток которых потом измучал Дарью Александровну.
Она только что пыталась
сделать то, что пыталась
сделать уже десятый раз в эти три дня: отобрать детские и свои
вещи, которые она увезет к матери, — и опять не могла на это решиться; но и теперь, как в прежние раза, она говорила себе, что это не может так остаться, что она должна предпринять что-нибудь, наказать, осрамить его, отомстить ему хоть малою частью той боли, которую он ей
сделал.
Но это говорили его
вещи, другой же голос в душе говорил, что не надо подчиняться прошедшему и что с собой
сделать всё возможно. И, слушаясь этого голоса, он подошел к углу, где у него стояли две пудовые гири, и стал гимнастически поднимать их, стараясь привести себя в состояние бодрости. За дверью заскрипели шаги. Он поспешно поставил гири.
— Да, я его знаю. Я не могла без жалости смотреть на него. Мы его обе знаем. Он добр, но он горд, а теперь так унижен. Главное, что меня тронуло… — (и тут Анна угадала главное, что могло тронуть Долли) — его мучают две
вещи: то, что ему стыдно детей, и то, что он, любя тебя… да, да, любя больше всего на свете, — поспешно перебила она хотевшую возражать Долли, —
сделал тебе больно, убил тебя. «Нет, нет, она не простит», всё говорит он.
Отвечая на вопросы о том, как распорядиться с
вещами и комнатами Анны Аркадьевны, он
делал величайшие усилия над собой, чтоб иметь вид человека, для которого случившееся событие не было непредвиденным и не имеет в себе ничего, выходящего из ряда обыкновенных событий, и он достигал своей цели: никто не мог заметить в нем признаков отчаяния.
— Нет, я и сама не успею, — сказала она и тотчас же подумала: «стало быть, можно было устроиться так, чтобы
сделать, как я хотела». — Нет, как ты хотел, так и
делай. Иди в столовую, я сейчас приду, только отобрать эти ненужные
вещи, — сказала она, передавая на руку Аннушки, на которой уже лежала гора тряпок, еще что-то.
Видите ли, на одну и ту же
вещь можно смотреть трагически и
сделать из нее мученье, и смотреть просто и даже весело.
Вообразите, что у меня желчная горячка; я могу выздороветь, могу и умереть; то и другое в порядке
вещей; старайтесь смотреть на меня, как на пациента, одержимого болезнью, вам еще неизвестной, — и тогда ваше любопытство возбудится до высшей степени; вы можете надо мною
сделать теперь несколько важных физиологических наблюдений…
Как они
делают, бог их ведает: кажется, и не очень мудреные
вещи говорят, а девица то и дело качается на стуле от смеха; статский же советник бог знает что расскажет: или поведет речь о том, что Россия очень пространное государство, или отпустит комплимент, который, конечно, выдуман не без остроумия, но от него ужасно пахнет книгою; если же скажет что-нибудь смешное, то сам несравненно больше смеется, чем та, которая его слушает.
— А <про> Чичикова я вам расскажу
вещи неслыханные.
Делает он такие дела… Знаете ли, Афанасий Васильевич, что завещание ведь ложное? Отыскалось настоящее, где все имение принадлежит воспитанницам.
— Я бы вот как
сделал: я бы взял деньги и
вещи и, как ушел бы оттуда, тотчас, не заходя никуда, пошел бы куда-нибудь, где место глухое и только заборы одни, и почти нет никого, — огород какой-нибудь или в этом роде.
Кстати, маменька, я одну непростительную
вещь вчера
сделал; подлинно не в своем был уме.
— Мелкие
вещи непокорнее больших. Камень можно обойти, можно уклониться от него, а от пыли — не скроешься, иди сквозь пыль. Не люблю
делать мелкие
вещи, — вздыхал он, виновато улыбаясь, и можно было думать, что улыбка теплится не внутри его глаз, а отражена в них откуда-то извне. Он
делал смешные открытия...
— Из этой штуки можно
сделать много различных
вещей. Художник вырежет из нее и черта и ангела. А, как видите, почтенное полено это уже загнило, лежа здесь. Но его еще можно сжечь в печи. Гниение — бесполезно и постыдно, горение дает некоторое количество тепла. Понятна аллегория? Я — за то, чтоб одарить жизнь теплом и светом, чтоб раскалить ее.
— Да, съездили люди в самый великолепный город Европы, нашли там самую пошлую
вещь, купили и — рады. А вот, — он подал Спивак папиросницу, — вот это
сделал и подарил мне один чахоточный столяр, женатый, четверо детей.
— Народ не
делает ни добра, ни зла, только материальные
вещи…
Ногою в зеленой сафьяновой туфле она безжалостно затолкала под стол книги, свалившиеся на пол, сдвинула
вещи со стола на один его край, к занавешенному темной тканью окну,
делая все это очень быстро. Клим сел на кушетку, присматриваясь. Углы комнаты были сглажены драпировками, треть ее отделялась китайской ширмой, из-за ширмы был виден кусок кровати, окно в ногах ее занавешено толстым ковром тускло красного цвета, такой же ковер покрывал пол. Теплый воздух комнаты густо напитан духами.
Если ему велят вычистить, вымыть какую-нибудь
вещь или отнести то, принести это, он, по обыкновению, с ворчаньем исполнял приказание; но если б кто захотел, чтоб он потом
делал то же самое постоянно сам, то этого уже достигнуть было невозможно.
У Обломова в кабинете переломаны или перебиты почти все
вещи, особенно мелкие, требующие осторожного обращения с ними, — и всё по милости Захара. Он свою способность брать в руки
вещь прилагает ко всем
вещам одинаково, не
делая никакого различия в способе обращения с той или другой
вещью.
Илья Иванович иногда возьмет и книгу в руки — ему все равно, какую-нибудь. Он и не подозревал в чтении существенной потребности, а считал его роскошью, таким делом, без которого легко и обойтись можно, так точно, как можно иметь картину на стене, можно и не иметь, можно пойти прогуляться, можно и не пойти: от этого ему все равно, какая бы ни была книга; он смотрел на нее, как на
вещь, назначенную для развлечения, от скуки и от нечего
делать.
Точно подле вас стоит ваш двойник; вы сами умны и разумны, а тот непременно хочет
сделать подле вас какую-нибудь бессмыслицу, и иногда превеселую
вещь, и вдруг вы замечаете, что это вы сами хотите
сделать эту веселую
вещь, и Бог знает зачем, то есть как-то нехотя хотите, сопротивляясь из всех сил хотите.
У этого Версилова была подлейшая замашка из высшего тона: сказав (когда нельзя было иначе) несколько преумных и прекрасных
вещей, вдруг кончить нарочно какою-нибудь глупостью, вроде этой догадки про седину Макара Ивановича и про влияние ее на мать. Это он
делал нарочно и, вероятно, сам не зная зачем, по глупейшей светской привычке. Слышать его — кажется, говорит очень серьезно, а между тем про себя кривляется или смеется.
Он один приделал полки, устроил кровать, вбил гвоздей,
сделал вешалку и потом принялся разбирать
вещи по порядку, с тою только разницею, что сапоги положил уже не с книгами, как прежде, а выстроил их длинным рядом на комоде и бюро, а ваксу, мыло, щетки, чай и сахар разложил на книжной полке.
Я что-то купил в лавочке, центов на 30, и вдруг мне дали сдачи до тысячи монет. Их в долларе считают до 1500 штук. Я не знал, что
делать, но выручили нищие: я почти все роздал им. Остатки, штук 50, в числе любопытных
вещей, привезу показать вам.
Они
делают такие же материи, такие же лакированные
вещи, только все грубее и проще; едят то же самое, как те, — вся японская жизнь и сама Япония в миньятюре.
Люди наши, заслышав приказ, вытащили весь багаж на палубу и стояли в ожидании, что
делать. Между
вещами я заметил зонтик, купленный мной в Англии и валявшийся где-то в углу каюты. «Это зачем ты взял?» — спросил я Тимофея. «Жаль оставить», — сказал он. «Брось за борт, — велел я, — куда всякую дрянь везти?» Но он уцепился и сказал, что ни за что не бросит, что эта
вещь хорошая и что он охотно повезет ее через всю Сибирь. Так и
сделал.
Дайте им образец — они
сделают совершенно такую же
вещь.
С
вещами можно обращаться без любви: можно рубить деревья,
делать кирпичи, ковать железо без любви; но с людьми нельзя обращаться без любви так же, как нельзя обращаться с пчелами без осторожности.
«Единственное употребление и назначение этих
вещей, — думал Нехлюдов, — состояло в том, чтобы доставить случай
делать упражнения Аграфене Петровне, Корнею, дворнику, его помощнику и кухарке».
Товарищ прокурора говорил очень долго, с одной стороны стараясь вспомнить все те умные
вещи, которые он придумал, с другой стороны, главное, ни на минуту не остановиться, а
сделать так, чтобы речь его лилась, не умолкая, в продолжение часа с четвертью.
— Я думаю, — сказал Новодворов, — что если мы хотим
делать свое дело, то первое для этого условие (Кондратьев оставил книгу, которую он читал у лампы, и внимательно стал слушать своего учителя) то, чтобы не фантазировать, а смотреть на
вещи как они есть.
В тюрьме у него сделалась чахотка, и теперь, в тех условиях, в которых он находился, ему, очевидно, оставалось едва несколько месяцев жизни, и он знал это и не раскаивался в том, что он
делал, а говорил, что, если бы у него была другая жизнь, он ее употребил бы на то же самое — на разрушение того порядка
вещей, при котором возможно было то, что он видел.
— Если бы была задана психологическая задача: как
сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с
вещами, без человеческого, братского отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно.
— Сергей Александрыч, вы говорите такие страшные
вещи… — смущенно заговорила Надежда Васильевна,
делая большие глаза.
От нечего
делать он рассматривал красивую ореховую мебель, мраморные вазы, красивые драпировки на дверях и окнах, пестрый ковер, лежавший у дивана, концертную рояль у стены, картины, — все было необыкновенно изящно и подобрано с большим вкусом; каждая
вещь была поставлена так, что рекомендовала сама себя с самой лучшей стороны и еще служила в то же время необходимым фоном, объяснением и дополнением других
вещей.
— Может быть, я заставил вас
сделать лишние издержки? — спрашивал Привалов. — Тогда позвольте мне оставить все
вещи за собой.
И уж конечно, так
делая, никто из них не задумывался и не раскаивался, напротив, считал себя в полном праве, ибо Ришар подарен им был как
вещь, и они даже не находили необходимым кормить его.
Затем с адским и с преступнейшим расчетом устроил так, чтобы подумали на слуг: не побрезгал взять ее кошелек, отворил ключами, которые вынул из-под подушки, ее комод и захватил из него некоторые
вещи, именно так, как бы
сделал невежа слуга, то есть ценные бумаги оставил, а взял одни деньги, взял несколько золотых
вещей покрупнее, а драгоценнейшими в десять раз, но малыми
вещами пренебрег.
— Да ведь не могла же я знать, что он придет с укушенным пальцем, а то, может быть, вправду нарочно бы
сделала. Ангел мама, вы начинаете говорить чрезвычайно остроумные
вещи.
В конском снаряжении пришлось
сделать некоторые изменения. Из опыта выяснилось, что путы —
вещь малопригодная. Они цепляются за пни, кусты и сильно стесняют движение коней, иногда совершенно привязывая их к месту. Лошади часто их рвут и теряют, в особенности в сырую и дождливую погоду. Вместо пут мы купили канат для коновязи, недоуздки в двойном числе и колокольчики.
Только впоследствии я понял, что
делать подарки в обычае туземцев и что обычай требует отблагодарить дарившего равноценной
вещью.
— Вот мы уж набрали, — продолжал Кирсанов: — что наши рабочие получают 166 р. 67 к., когда при другом порядке они имеют только 100 р. Но они получают еще больше: работая в свою пользу, они трудятся усерднее, потому успешнее, быстрее; положим, когда, при обыкновенном плохом усердии, они успели бы
сделать 5
вещей, в нашем примере 5 платьев, они теперь успевают
сделать 6, — эта пропорция слишком мала, но положим ее; значит, в то время когда другое предприятие зарабатывает 5 руб., наше зарабатывает 6 руб.
Он успевал
делать страшно много, потому что и в распоряжении времени положил на себя точно такое же обуздание прихотей, как в материальных
вещах.
С давнего времени это был первый случай, когда Лопухов не знал, что ему
делать. Нудить жалко, испортишь все веселое свиданье неловким концом. Он осторожно встал, пошел по комнате, не попадется ли книга. Книга попалась — «Chronique de L'Oeil de Boeuf» —
вещь, перед которою «Фоблаз» вял; он уселся на диван в другом конце комнаты, стал читать и через четверть часа сам заснул от скуки.
— Люди, говорящие разные пустяки, могут говорить о нем, как им угодно; люди, имеющие правильный взгляд на жизнь, скажут, что вы поступили так, как следовало вам поступить; если вы так
сделали, значит, такова была ваша личность, что нельзя вам было поступить иначе при таких обстоятельствах, они скажут, что вы поступили по необходимости
вещей, что, собственно говоря, вам и не было другого выбора.
При таком устройстве жизни они не имеют нужды
делать многих расходов, или нужно гораздо меньшее количество
вещей, — Верочка приводила вам пример обувь, платье.
Что же
делать? В конце концов выходило, что предстоят только два занятия: поругаться с Лопуховым до последней степени удовольствия и отстоять от его требований верочкины
вещи, а средством к тому употребить угрозу подачею жалобы. Но поругаться надобно очень сильно, в полную сласть.
А я сказал Маше, чтобы она не будила вас раньше половины одиннадцатого, так что завтра, едва успеете вы напиться чаю, как уж надобно будет вам спешить на железную дорогу; ведь если и не успеете уложить всех
вещей, то скоро вернетесь, или вам привезут их; как вы думаете
сделать, чтобы вслед за вами поехал Александр Матвеич, или сами вернетесь? а вам теперь было бы тяжело с Машею, ведь не годилось бы, если б она заметила, что вы совершенно спокойны.
— Да ведь у тебя не приготовлены
вещи, как же ты поедешь? Собирайся, если хочешь: как увидишь, так и
сделаешь. Только я тебя просил бы вот о чем: подожди моего письма. Оно придет завтра же; я напишу и отдам его где-нибудь на дороге. Завтра же получишь, подожди, прошу тебя.
Жених
делал подарки Верочке: они делались через Марью Алексевну и, конечно, оставались у ней, подобно часам Анны Петровны, впрочем, не все; иные, которые подешевле, Марья Алексевна отдавала Верочке под именем
вещей, оставшихся невыкупленными в залоге: надобно же было, чтобы жених видел хоть некоторые из своих
вещей на невесте.